Виктор Геращенко: банкам вообще запретили выполнять обязательства перед клиентами

Виктор Геращенко возглавил Банк России практически сразу после дефолта — в сентябре 1998 года. О том, как финансовые власти страны пытались спасти крупнейшие российские банки и почему у них это не получилось, он рассказал в интервью спецкорреспонденту "Денег" Максиму Буйлову. Кризис в России многие предвидели. Почему тогда к нему не подготовились? — Никто не ожидал, что дело кончится такими серьезными последствиями. Если брать историю развития заимствований ГКО, начиналось все абсолютно правильно: нашли цивилизованный способ выпускать государственные обязательства, чтобы финансировать дефицит госбюджета. Когда над этим работали в 1996 году, возник вопрос, пускать или не пускать иностранных инвесторов на рынок ГКО и если пускать, то с ограничениями или без. И вот зампред ЦБ Татьяна Парамонова выступала на совете директоров ЦБ и говорила, что нужно установить какой-то лимит для иностранцев. Ведь рынок наш еще не сформировался, а спекулятивные деньги, которые свободно переходят с одного рынка на другой, очень подвижны. С ней не согласились, понадеявшись на введенный валютный коридор. А чем это плохо? — Иностранцы пришли со своей валютой, чтобы купить, например, трехмесячные ГКО; они должны заключить форвардную сделку в рамках установленного валютного коридора. Сначала этими операциями три месяца или полгода занимался сам ЦБ. Он заключал форвардные контракты для того, чтобы придать больше уверенности иностранному инвестору. Потом, рассуждая разумно, решили, что ЦБ должен гарантировать не контракты, а рамки валютного коридора. Форвардные контракты затем уже переложили на коммерческие банки. Эта схема более или менее работала, но не работала экономика, ничего не получалось с бюджетом, и для привлечения средств стали платить все большие и большие проценты. Ставки стали просто ломовыми, и это ложилось большим бременем на расходную часть бюджета. И естественно, что в условиях таких высоких ставок по ГКО многие занимались спекуляциями. Расследование, которое проводила прокуратура и которое потом положили под сукно, показало, что на ГКО погрели руки в том числе и частные инвесторы внутри страны, многие из которых — известные чиновники. Но ведь нам тогда Международный валютный фонд дал денег. — Тогда велись довольно оптимистичные переговоры с Международным валютным фондом, что он выдаст целый пакет средств размером $4,8 млрд для поддержания и развития российской экономики. Но фонд в 1998 году сказал, что правительству больше денег не даст. МВФ был готов дать кредит Центральному банку для удержания валютного коридора. Тем не менее их уломали, чтобы $1 млрд дали Минфину, а $3,8 млрд взял себе ЦБ. Это была вторая декада июля 1998 года. Положение становилось все хуже и хуже, и, как потом показали исследования, за два месяца — июль и август — ЦБ потратил $10,8 млрд для поддержания курса в рамках коридора. Но резервы-то не бесконечные, поэтому так получалось, что все шло к дню Х. В этих условиях власти были вынуждены объявить дефолт. Действительно вынуждены или были другие варианты развития событий? — Как я слышал, они всю субботу бегали, совещались, привлекли Гайдара, вызвали из отпуска Дубинина, связывались с министрами финансов "большой семерки", просили оказать давление на МВФ, чтобы дал еще денег. А там кто в гольф играл, кто куда-то уехал — в общем, срочно ничего делать не стали. Так что нашим властям пришлось объявить дефолт. На мой взгляд, еще в апреле надо было менять рамки коридора или вообще отпускать курс на свободу. Это тоже в какой-то степени показатель слабости, но, с другой стороны, от девальвации никто не застрахован. Ну потеряли инвесторы деньги, зато какие проценты они получали! Может, этот вариант и обсуждался, я не знаю. А в результате пострадали банки и их клиенты. — Когда ввели запрет коммерческим банкам на исполнение их обязательств перед клиентами, на мой взгляд, была сделана еще одна глупость. Когда ты не выполняешь свое обязательство, связанное с ГКО, это одна вещь: ты не выполняешь форвардный контракт. А банкам запретили вообще выполнять свои обязательства перед любыми клиентами. Почему я должен, например, не возвращать депозит, когда, во-первых, это никак не связано с ГКО, а во-вторых, я могу его вернуть? Но главная проблема для страны и ЦБ была в том, что население в этом кризисном состоянии стало изымать деньги из банков. Появились очереди в Сбербанк. Со Сбербанком было проще, потому что тот портфель ГКО, который был у него на руках, ЦБ как главный акционер выкупал за наличные. И Сбербанк по всем депозитам платил полностью. А правда, что была телеграмма ЦБ выдавать Сбербанку все что попросит? — Ну, в принципе так оно и было, потому что нельзя было создавать панику. И потом, еще при Дубинине, пока он был председателем Центрального банка, было принято решение, что вклады частных лиц могут быть переведены в Сбербанк. Естественно, встал вопрос, что будет обеспечением для Сбербанка по этим обязательствам. Предполагалось, что в Сбербанк будут переданы из коммерческих банков имеющиеся у них ГКО, а потом и другие активы, которые должны были быть направлены на погашение вкладов. Но тогда задачей номер один для власти было не допустить недовольства населения. Более активно стал вести себя МВФ, понимая, что часть вины есть и на нем, ведь власти следовали его рекомендациям. И тогда часть банков — 15 или 14, все ведущие банки, кроме Сбербанка и банков с иностранным капиталом, решили пройти через определенный тест-мониторинг, чтобы показать, что у них все в порядке, если не принимать в расчет ГКО. Этот мониторинг осуществляли люди из Мирового банка, и по его результатам они пришли к выводу, что у этих банков нет выхода. Резюме было такое: если правительство хочет оздоравливать банковскую систему, то эти банки надо пустить под нож. Это уже при вас было? — Да, мы с этим несколько месяцев барахтались, и пара банков попали в черный список незаслуженно. Можно было их оставить, и они выкарабкались бы. К тому же наши банкиры быстро учатся. Когда поняли, что запахло жареным, они создали параллельные банки, куда и перевели свои активы. И вы не мешали переводить активы в бридж-банки? — Если формально подходить, то это был увод активов в новую организацию, создававший проблемы для старой организации. Но из обреченных банков деньги вкладчиков переводились в Сбербанк, и там уже проблема государства, чем обеспечивать эти вклады. Положение на этом рынке стабилизировалось, так что основная проблема — не допустить паники — была решена. А эти банки, конечно, схитрили, но по закону они почти ничего не нарушали. Хотя было, конечно, как в банке МЕНАТЕП: уже внешнее управление введено, а они вывезли два грузовика документов и утопили в реке. Было много забавного и печального. Банки могли избежать проблем во время кризиса? — Чтобы застраховаться от кризиса, банки должны были вовремя отказаться от ГКО. Они на этом потеряли бы доходность, реноме, получали бы напряженные отношения с властью. Были региональные банки, которые не занимались ГКО, их этот кризис, как правило, не затронул. Некоторые банки имели портфели ГКО, но минимальные, которые они обязаны были иметь как дилеры рынка, а в основном работали с деньгами инвесторов. Вообще, нам еще до кризиса надо было решать, что МВФ нам не помощник и не советчик. Мы от них получили мизер — только в июне 1999 года дали миллионов 300 долларов, которые нам были как мертвому припарки, и те пошли на выплаты иностранцам. С точки зрения опыта этот кризис стал и для банков, и для экономики в целом большим плюсом. Пятерку по литературе кто же помнит, а если двойку по математике влепили, ты, глядишь, эту теорему наизусть выучишь. Источник: zadonbass.org